долго у тебя была?

— Ну как долго… хотя, в общем-то — да, довольно долго.

— И о чем общались? Не приставала она к тебе? — Иван погладил бархатистое смуглое женское бедро.

Фатьма чуть слышно засмеялась:

— Да нет, не приставала. Хотя… было видно, что так… с интересом на меня поглядывает. Но — не более! А вообще она интересная! И рассказывает интересно, и что-нибудь смешное тоже… Умная она, очень! И красивая!

— А еще… Ваня… она про тебя много спрашивала.

«М-да… это ей еще зачем?».

— И что спрашивала?

— Ну… так… и как познакомились, и вообще… И вот… про это тоже спрашивала! И мне уже это… как-то не понравилось. По-моему, ты ей очень нравишься, Вань!

— А про это — это про что?

— Ну что ты как маленький! Ну… спрашивала, как мне с тобой… в постели. Как ты… ну — про это, в общем.

— Ну и что? Ты не ответила?

Женщина помолчала, потом вздохнула:

— Ага… ей не ответь! Она, знаешь, как на разговор выводит! Сама не поняла, как уже все-все ей рассказала. Да и выпили мы уже к тому времени вино… так что так хорошо, душевно как-то было. Знаешь, мне иногда и самой-то стыдно… ну… или неловко вспоминать, как мы с тобой… что делаем. А тут… как язык кто развязал. Как болтушка, честное слово!

— М-да… ну рассказала, и рассказала, чего уж теперь. Да и вообще… чего нам с тобой стесняться-то? Мне с тобой хорошо, тебе со мной… надеюсь тоже. А остальные — пусть завидуют!

— Так она и так… похоже… завидует она. Она… как-то так… намеками. Мол, я только попробую разок и все.

— Ну а ты чего?

— А что я? Ты — мужчина, тебе и решать! Если мужчина может содержать женщин, то он может иметь четырех жен!

Он засмеялся:

— Не… четыре — уже много! Ладно там… две! Ну… пусть — три. Хотя и три — уже слишком! Но я сейчас не об этом. Мы же с тобой обговорили раньше все, да? Сама-то ты как к этому бы отнеслась? А еще — выгонишь меня, да и дело с концом! А мне не хочется тебя терять!

Женщина, услышав, судя по всему, приятное для себя, вздохнула, и обняла его еще крепче!

— Так ты мне не сказала, про свое отношение.

— Н-у-у-у… не знаю я! Вроде бы и жадность есть, а с другой стороны… она — красивая.

— Так! А скажи-ка мне, красавица, а ты про себя и ее — ничего не думала?! — Иван приподнялся и посмотрел на Фатьму.

Она чуть пискнула и глубже закопалась ему подмышку.

— Нет, так дело не пойдет! Ну-ка иди сюда! Иди-иди!

Он обнял ее и с силой потянув, посадил ее на себя сверху.

— Ну, давай! Кайся! Рассказывай мне про свои мысли крамольные, да думы стыдные!

Она попыталась лечь ему на грудь и спрятать лицо под густыми волосами.

— Нет-нет-нет… я сейчас пристану и буду пытать! Помнишь, как в тот раз я тебя пытал?

— Помню… это была очень… сладкая пытка!

— Вот! Сможешь утаить от меня, во время пытки что-нибудь?

— Ванечка! А ты… попытай меня, попытай!

От таких слов, произнесенных горячим шёпотом, и… г-к-х-м… мертвый проснется! Она чуть покачивалась, сидя на нем, а он ласкал ее соски языком, а руками поглаживал-потискивал попу.

— Ну что, приступим к допросу? — и у самого голос хриплый, — скажи-ка мне, красавица, посещали ли тебя мысли греховные… в отношении Елены?

Женщина чуть всхлипнула, посильнее опускаясь на него.

— Не молчи, грешница!

Она чуть застонала и попросила:

— Давай я на тебя лягу… а ты сам, снизу… может тогда смогу… раскаяться?

Ага! Были мысли, были! Фатьма даже постанывать начала громче! А уж… намокла так, что, казалось бы — дальше не куда! Призналась она во всем, призналась!

Горячечным шёпотом шептала на ухо:

— Ну… ты же меня ласкаешь? Вот я… о-о-о-о-х-х… я вот тоже подумала, а как это… ласкать женщину языком. И так что-то мне горячо-горячо стало! Не поверишь… аж в пот кинуло! А-а-а-х-х… еще… еще! Сильнее! Еще сильнее! О-о-о-о… Интересно мне стало…

— А еще о чем говорили, — уже восстанавливая дыхание после затянувшегося марафона, спросил Иван.

— Ой, да ни о чем таком… больше. Ну… уговаривала они меня в этом показе участвовать, и в белье — тоже! Еще — она говорила, что мне с работой может помочь, чтобы чистая была и нетяжелая.

— Про работу? — удивился Косов.

— Ну да! Я же уже, считай два месяца не работаю. Неправильно это. Думала, может по столовым пройтись, может где повара требуются. А Елена говорит — вот еще! Такой красавице да картошку чистить, кастрюли мыть, да сальности всякие от посетителей выслушивать!

— И что она предложила?

— Да пока ничего конкретного. Сказала — подумает!

— А с показом ты уже все решила?

— Ну… Ваня, просто одежду показать — это одно. Мне самой даже интересно. А вот с бельем… я еще сомневаюсь.

— Да нормально все там будет, с бельем этим. Я же рядом буду, приобниму, успокою, чтобы не сильно волновалась.

Она ткнула его кулачком в бок:

— Знаю я, как ты успокаиваешь! И ты мне ничего не ответил… про это… с Еленой, если…

— А что отвечать? Это если бы ты с мужчиной… То я строго — против! А с женщиной… Ха! Да это баловство только! Можно же девчонкам иногда побаловаться!

— Ну-у-у-у… так даже неинтересно! Я думала, он ревновать будет, кричать, ругаться! А ему все равно! — она чуть наигранно надулась.

— Чего это мне все равно? Вовсе мне не все равно! Мне очень даже… интересно посмотреть на такое — хоть одним глазком! А уж если… поучаствовать, то я обеими руками — за!

— Вот же ты, Ваня, развратник! Сам… вон какой! И меня на такое непотребство подбиваешь!

— Не подбиваю! И не заставляю, заметь! Просто говорю, что я бы изменой это не посчитал. Вот!

«Интересно — почему, когда остаюсь ночевать у Фатьмы, спать приходиться очень мало. Это я такой? Или она такая? Или мы оба — такие?».

Иван шагал утром на передвижку, и отчаянно зевал. Несмотря на все старания, к девяти часам утра в клуб он опоздал. Проспали они, а затем — уже и торопиться не стоило. Проснувшись, по обоюдному молчаливому согласию, они продолжили ночные дела. Не, не так — поставили точку во встрече! Здорово же начинать свой день с таких… приятностей? Потом он, не торопясь умылся, позавтракал и потопал.

«А может зайти в ателье, благо — почти по